Виктор Мироненко. Делегат II съезда СДПР.

Сто лет спустя

Размышления перед II съездом новых российских социал-демократов.

Участникам исторических событий редко дано разглядеть их историчность. Думали ли делегаты II съезда РСДРП в 1903 году, что их частные, внутрипартийные споры о пункте устава и об отношении к либералам приобретут со временем такое историческое значение для социал-демократии, России, да и для личной судьбы каждого из них. Масштаб, который приобрели эти события в дальнейшем, позволил В.И. Ленину говорить, что большевизм существует как политическое течение в России с 1903 года. «И до наших дней,»- добавили бы мы.

Со школьных лет меня всегда удивляло, как мог тот спор иметь такие колоссальные политические последствия для партии и страны. Сейчас, накануне второго же съезда новой Социал-демократической партии России, меня это уже не удивляет.

Именно эти два «роковых вопроса» - об организационном строении партии и об ее отношении к демократии – должны бы были стать главными, на мой взгляд, вопросами съезда. Должны были бы, но не станут. Почему? Для этого необходимо ясно представлять себе политическую ситуацию, в которой созывался съезд.

* * *

Политсовет партии на своем заседании 4 сентября решил предложить съезду рассмотреть только один вопрос – об участии партии в выборах в Государственную Думу IV созыва, точнее об участии партии в этих выборах в нескольких одномандатных округах.

Предполагая, что на нем состоится дискуссия об участии партии в предстоящих выборах вообще и не имея возможности участвовать в том заседании, я направил членам Политсовета записку, в которой изложил свою точку зрения на этот вопрос. Поскольку не все делегаты съезда были участниками того заседания, я позволю себе привести свое обращение полностью.

«К сожалению, в связи с болезнью, я не имею возможности участвовать в заседании Политсовета. Поэтому прошу принять к сведению мою точку зрения на обсуждаемый им вопрос.

От решения этого вопроса зависит будущее нашей партии и будущее демократических левых сил в России.
Отход С. Глазьева от КПРФ и наличие в России социал-демократической партии создали возможность объединения демократических левых/социальных сил.
При всех разногласиях, я считаю, что нужно принять предложения нового политического блока о стратегическом политическом союзе и тактическом взаимодействии на выборах. Проект соглашения имеется.
Если большинство в партии будет за выдвижение списка СДПР по общефедеральному избирательному округу, необходимо сохранить возможность образования после выборов политического союза на основе СДПР, блока Глазьева и профессиональных союзов.
Соглашение с Единой Россией, теоретически, тоже возможно, но при условии готовности ее выделить из своей среды имеющихся там социал-демократов, с последующим созданием на базе СДПР социал-демократической партии/политического блока, стоящего на позициях социальной демократии».

По существу, я излагал свою известную позицию, с которой я выступил на заседании Центрального Правления СДПР 23 августа, Правления Московской городской организации СДПР 26 августа. Она состояла в том, что в сложившейся к концу лета политической ситуации для нашей партии и для социал-демократического политического течения в России было бы предпочтительным принять предложение С. Ю. Глазьева о политическом соглашении с формируемым им блоком.

Они состояли в следующем. Предлагалось включить несколько кандидатов от СДПР в центральную часть федерального списка блока, согласовать региональные его части, введя в них ряд руководителей региональных организаций СДПР или рекомендуемых партией кандидатов, поддержать кандидатов от СДПР в пятнадцати одномандатных округах и сформировать по итогам выборов социал-демократическую группу в Государственной Думе.

С. Ю. Глазьев также предлагал, я считал и продолжаю считать это исключительно важным обстоятельством, заключить еще одно соглашение с СДПР, предполагающее совместную работу по формированию после выборов нового политического союза из депутатов блока, в случае его успеха на выборах, СДПР и профессиональных союзов на платформе социальной демократии.

Исполняя решения Политсовета, состоявшегося в начале августа, я настаивал на том, чтобы СДПР была одной из трех партий, образующих этот блок. Об этом же, как я знаю, говорил с С. Ю. Глазьевым и лидер партии. С. Ю. Глазьев обещал обсудить этот вопрос с другими руководителями нового блока. Спустя какое-то время, он сообщил, что на данном этапе это предложение принято быть не может. Но предложение о стратегическом политическом соглашении оставалось в силе.

Здесь С. Ю. Глазьев, по моему мнению, совершил первую крупную политическую ошибку. Видимо, относясь с уважением к лидеру СДПР, Глазьев и его коллеги по блоку, считали, что прямое блокирование с партией, лидером которой является М. С. Горбачев, оттолкнет от нее ту часть избирателей, которая традиционно ориентировалась на КПРФ.

Объективности ради, следует сказать, что у такой точки зрения были серьезные основания, по крайней мере, с точки зрения политических архитекторов этого блока. Оголтелая десятилетняя кампания, которую, как ни странно, вели сообща все про-ельцинские «правящие партии» и, якобы, анти- ельцинская КПРФ, в ходе которой М. С. Горбачеву приписывались все политические ошибки прошлого и возлагалась вина за все откровенные мерзости политического безвременья, наступившего после 1991 года, не могла не сказаться на отношении к нему не очень просвещенной части российских избирателей.

Я, как мог, убеждал «глазьевцев» в том, что за М. С. Горбачевым стоит не меньшее, если не большее число потенциальных избирателей. Притом, на мой взгляд, это - наиболее просвещенная и последовательная их часть, те, которые могут стать постоянной базой партии социальной демократии в будущем. Но убедить их в этом мне не удалось. Возможно, были и какие-то иные причины упорства моих собеседников, но об этом я ничего не знал.

Предвидя эти трудности, я предлагал и другой, второй по предпочтительности, путь для нашей молодой партии – выдвижение собственного списка во главе с М.С. Горбачевым и К. А. Титовым, с сохранением возможности после выборов реализовать вторую часть предложений С. Ю. Глазьева.

Это могло бы, на мой взгляд, привести возникновению сильного политического союза левых демократических сил, представленному в Социалистическом Интернационале СДПР. Это предположение подтвердилось. Перед самым съездом нами было получено приглашение на конгресс Социнтерна в Бразилии в конце октября. На самостоятельное участие в выборах со своим списком по общефедеральному округу, как я знал, ориентировался и Политический Совет, состоявшийся в самом начале августа.

Возможным я считал и соглашение с партией «Яблоко». М. С. Горбачев вел переговоры с Г. А. Явлинским, но, к сожалению, как и неоднократно ранее, они не дали результатов. «Яблоко» решило испытать свою судьбу еще раз и пошло на выборы самостоятельно. В докладе съезду этой партии в начале сентября Г. А. Явлинский изложил политическую платформу. Ее, наряду с Заявлением СДПР, опубликованным весной этого года в редакции М. С. Горбачева, можно считать теоретически самым точным актуальным изложением возможной платформы социал-демократической партии в современной России.

Можно было предположить, что в такой ситуации, при отсутствии в общефедеральном избирательном округе СДПР, т.е. неучастии ее со своим списком и собственной политической платформой в думских выборах, теоретически социал-демократия будет представлена опять Г. Явлинским, а социально, скорее всего, блоком С. Глазьева. Какая-то часть потенциальных избирателей социал-демократической партии отойдет к Партии Возрождения России Г. Селезнева, которая чуть позднее объединилась с «Партией Жизни» С. Миронова и примкнула к «Единой России». Места в этой конфигурации для СДПР оставалось очень мало или почти не оставалось.

Председатель СДПР К. А. Титов вел переговоры с «Единой Россией». Он считал, что ее предложения, которых я тогда еще не видел, не знаю я их существа и сейчас, за несколько дней до съезда партии, были лучше предложений нового политического блока С. Ю. Глазьева и открывали хорошие возможности для социал-демократического проекта в будущем.

На этом основании, как мне сказали, Политсовет принял решение о прекращении переговоров с С. Ю. Глазьевым, отклонил самостоятельное участие в выборах, как я понимаю, прежде всего, из-за отсутствия денежных средств, и предложил провести переговоры с «Единой Россией», сформировав для этого группу членов Политсовета.

Видимо, итог этих переговоров и будет представлен съезду, как единственно возможный в данной политической ситуации. Я полагаю, что так оно и есть. По состоянию на 19 сентября у нас не осталось других вариантов, кроме того, который, судя по всему, будет нам предложен. Он состоит в том, чтобы, заручившись поддержкой «Единой России», дать возможность ряду наших товарищей социал-демократов выдвинуться по одномандатным избирательным округам и помочь им одержать в них победу.

Но в таком случае оставался вопрос, на который нам трудно будет ответить. За кого должны голосовать наши сторонники, члены СДПР во всех других избирательных округах и в общефедеральном избирательном округе, где в бюллетене будут представлены политические партии и блоки? Съезд не может обойти молчанием этот вопрос, он должен на него ответить.

По логике политического соглашения съезд должен предложить членам СДПР и нашим сторонникам проголосовать за кандидатов «Единой России». Но как тогда быть с той критикой, которую мы адресовали «партии власти» все два года нашего существования. Она ее признала? И, во-вторых, как дальше будут строиться отношения СДПР и «Единой России»? Она готова признать право СДПР на самостоятельное политическое существование, вступление в Социнтерн, чему она противилась все эти годы? На эти вопросы у меня нет ответа. Возможно, мы получим ответ от наших товарищей, преложивших и реализующих этот вариант политического поведения партии на этих думских выборах.

Таково, на мой взгляд, наше положение перед съездом.

Если называть вещи своими именами, мы этот раунд политической борьбы пропускаем, рассчитывая на получение, в лучшем случае, нескольких депутатских мандатов и на намерение «Единой России» либо самой превратиться в социал-демократическую партию, если не по названию, то, хотя бы, по существу, либо разделить с нами политическую ответственность в рамках «про-путинского» большинства во втором президентском сроке В.В. Путина. Если это так, то такой вариант решения вопроса должен быть, по меньшей мере, очень внимательно изучен.

Не совсем понятно, правда, и в этом случае, как быть с теми депутатами, которые придут в думу с блоком С. Глазьева, если он преодолеет таки пятипроцентный барьер, с депутатами от партии «Яблоко», если им удастся вновь пройти в думу.Обо всем этом пока мы можем только гадать.

Вместе с нами будут гадать и наши друзья в Социнтерне, которые уже намерились было рассматривать вопрос о нашем участии в нем на конгрессе в Сан Пауло и прислали уже, как я говорил выше, приглашение на него именно нашей партии. Наступившее было «прояснение» над политической картой России вновь затуманилось. Нам трудно будет предъявить нашим единомышленникам за рубежом что-либо, кроме нашей верности социал-демократическим принципам, практической реализации этих принципов в Самарской области губернатором и председателем СДПР К.А. Титовым и огромного международного авторитета нашего лидера М.С. Горбачева.

* * *

Уяснив себе, таким образом, ситуацию, в которой оказалась социал-демократическая партия накануне парламентских выборов, мы можем вернуться к историческим аналогиям.

Всем делегатам съезда понятно, что одной из важнейших причин трудностей с выбором предвыборной тактики партии явилось отсутствие у нее собственных денежных средств.

И лидер, и председатель партии очень много сделали для того, чтобы партия имела минимум средств для своей деятельности в первые два года ее существования. Но для нормального партийного строительства, для полноценного участия в выборах в сложившейся в России ситуации этих средств было явно недостаточно.

Я полагаю, что на учредительном съезде мы еще не понимали того, какое значение будет иметь вопрос о членских взносах и о материальной поддержке партии ее членами и сторонниками. Теперь, я полагаю, каждому из нас ясно, что социал-демократическая партия не может в принципе финансироваться так, как финансируются другие партии в России. У социал-демократической партии не может быть одного или нескольких «спонсоров», даже если их пожертвований будет вполне достаточно для ее политической работы. В таком случае это будет не социал-демократическая партия, а партия, обслуживающая этих «спонсоров».

Социал-демократическая партия, в силу своей природы и политической философии, которой она придерживается, не может быть ни «вождистской партией», ни «партией для выборов», а именно такой тип партий сегодня утвердился в России. И уж совершенно очевидно из нашего собственного опыта, что она не может быть «карманной партией» для мелкого политического торга.
Социал-демократическая партия это партия массовых политических действий, потому что только массовыми политическими действиями, разумеется, в конституционных рамках, без «оружия пролетариата» она может утверждать свое право на политическое существование и осуществлять свои цели в интересах большинства граждан, не побоимся этого слова – трудящихся.

Если это так, то членство в ней должно быть, как минимум, активным, и активность эта должна реализовываться, прежде всего, в ее низовой, базовой организации.

Поэтому уже на очередном съезде СДПР необходимо принять новую редакцию пункта устава о членстве, и мне кажется, что это должна именно та редакция, которая, как вы помните, была отклонена II съездом РСДРП в далеком 1903 году. То есть, примерно такой: «членом партии может быть всякий совершеннолетний гражданин России, разделяющий Программу партии, поддерживающий ее материально и работающий в одной из ее первичных организаций», - а не расплывчатой «редакцией Мартова», которая была тогда принята и к которой ближе всего стоит то, что записано в нашем нынешнем уставе.

Второй «роковой вопрос» российской социал-демократии, как вы помните, состоит в отношении к либералам и демократическим ценностям, я бы сказал сегодня – отношение к политической демократии.

Собственно, на мой взгляд, политическая демократия в традиционном ее виде и была тем, что хотели преодолеть одним махом большевики. Ликвидация частной собственности, тоже, на мой взгляд, была лишь вполне понятным условием такого «преодоления», потому что, как говорил классик, она на каждом шагу рождает капитализм, то есть ту самую политическую демократию, которая большевикам представлялась лживой, фальшивой, ограниченной и т.п.

В том, что касается «преодоления» «политической демократии» в рамках одной революции, пусть и растянутой во времени на десятилетия, история свой вердикт вынесла и оспаривать его сегодня можно только теоретически.

Вопрос о том, какая политическая форма отвечает новому социально-экономическому содержанию, остался открытым. Либералы отказались в принципе искать ответ на этот вопрос, считая, что и традиционная форма «политической демократии» вполне устраивает всех на данном этапе исторического развития. Все помнят слова У. Черчиля о том, что демократия есть самая плохая форма государственного устройства, если не иметь в виду то, чем ее можно заменить. «На данном историческом этапе и исходя из имеющегося в наличии политического опыта,» - добавили бы мы.

Социал-демократы тем и отличались от либералов, что они никогда не прекращали искать новые политические формы в рамках их знаменитой «триады» - свобода, справедливость, солидарность. Если не вдаваться в подробности этого более чем векового поиска, все их усилия направлены к демократии социальной, а ныне, в большой мере, и демократии глобальной.
Это - амбициозная задача. Но без ее решения человечество обречено вращаться вокруг растущего разрыва в уровне и качестве жизни внутри страны и на глобальном уровне, вокруг проблемы терроризма, удовлетворительного решения которой, вне решения проблем бедности и развития, найти не удастся.

В спорах социал-демократов и либералов, оставляя за скобками споры коммунистов и консерваторов, которые можно в самом общем виде представить так – изменить все и сразу или ничего не менять, - все вращается вокруг вопроса о том, может ли быть общество одновременно и более справедливым, и более эффективным в производственном и научно-техническом отношениях.

В России этот спор проявляется очень рельефно и очень конкретно. Возьмем самый свежий пример. Совсем недавно Государственная Дума приняла решение об изменении минимума оплаты труда по предложению правительства, доведя размер оплаты труда по первой нижней строке тарифной сетки до 600 рублей в месяц. Либералы говорят: «это все, что мы можем сейчас себе». Точнее, не себе, а вам – трудящимся. Социал-демократы говорят: «при таком уровне заработной платы никакая демократия невозможна». И те, и другие формально правы. На том уровне, на котором ведется этот спор, ответа на него найти невозможно. Нужно переходить с уровня политических деклараций на уровень конкретных политических, правовых и хозяйственных решений даже в тех общих политико-правовых границах, которые у нас есть сегодня в России.

Социал-демократической партии сегодня в России нужны не столько трибуны и харизматические лидеры, сколько толковые экономисты, юристы, администраторы, нужны свои «мозговые центры» и тысячи квалифицированных специалистов, способных предлагать решения, от уровня муниципального до уровня регионального и федерального. Мы этим пока не занимались, и именно об этом нам необходимо поговорить на съезде.

Я думаю, что именно этому должен быть посвящен следующий третий съезд СДПР, который необходимо созвать сразу после выборов, в январе – феврале 2004 года. На нем нам легче будет говорить и о том, кто был прав, а кто нет в той ситуации, которая сложилась перед выборами в Государственную Думу. Но дело совсем не в том, кто был прав, а в том, что мы должны делать для того, чтобы дело, которому все мы служили, как могли, даже не два, а двенадцать лет, было продолжено, и социал-демократия в России наконец стала тем, чем она является во всех развитых демократических обществах, тем, чем она должна быть в стране, которая должна быть одним их экономических, политических и культурных центров нового многополярного мира, формирующегося на наших глазах.

* * *

Я не могу предвидеть того, какие предложения будут выработаны нашими товарищами, ведущими переговоры с «Единой Россией». Откровенно говоря, я не очень верю в то, что наши партнеры по этим переговорам способны подняться до того уровня политического мышления, «нового политического мышления», о котором впервые заявил лидер нашей партии еще в 80-х годах. Если я ошибусь, я первый сниму перед ними шляпу.

Но я твердо знаю, что как бы не сложились конкретные политические обстоятельства, мы не должны доставить нашим политическим противникам радости раскола в наших рядах или политического уныния.

Да, мы сделали много ошибок, но главной ошибки мы не допустим – мы не прекратим наших усилий по строительству действительно социал-демократической партии, по объединению всех социально-демократических сил России для их неизбежной победы не в таком уж и далеком будущем.